Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Глава 7

ФАРРОУ

Леди Пейшенс, Госпожа Оленьего замка, как ее стали называть, пришла к власти совершенно уникальным путем. Она родилась в знатной семье и была леди по рождению. Благодаря своему стремительному браку с будущим королем Чивэлом она поднялась до высочайшего положения будущей королевы, но никогда никоим образом не отстаивала права на власть, которые дали ей происхождение и брак. Только оставшись в одиночестве, всеми покинутая, эксцентричная леди Пейшенс из Оленьего замка взяла бразды правления в свои руки. Она сделала это, как делала все в своей жизни, — совершенно необычным способом, воспользоваться которым не смогла бы никакая другая женщина.

Она не опиралась на связи со знатными семействами и не использовала статус своего умершего мужа. Вместо этого она начала с самого нижнего яруса власти, замковой стражи, в которой состоят в основном женщины. Эти крайне немногочисленные остатки гвардии короля Шрюда и королевы Кетриккен оказались в странном положении стражников, которым нечего охранять. Гвардейцы Оленьего замка были оттеснены от исполнения своих обязанностей личными войсками лорда Брайта из Фарроу и приставлены к менее важным занятиям, в которые входили уборка и обслуживание замка. Бывшим королевским солдатам часто задерживали жалованье, они потеряли уважение к самим себе и слишком часто бездельничали или были заняты черной работой. И леди Пейшенс, по-видимому, просто для того, чтобы их чем-то занять, стала требовать услуг стражников. Она снова стала выезжать на своей старой кобыле Шелковинке и просила стражников сопровождать ее. Послеобеденные прогулки постепенно удлинялись и превратились в ежедневные посещения поселков и городов, которые уже подверглись набегам либо только опасались их. Со временем эти посещения стали затягиваться на целые сутки. В ограбленных поселках леди Пейшенс и ее служанка Лейси делали все возможное для раненых, вели списки убитых или «перекованных» и предоставляли сильные спины стражников, чтобы расчищать завалы на улицах и возводить временные убежища для людей, оставшихся без крова. Хотя в обязанности стражников Оленьего замка это и не входило, но стараниями леди Пейшенс они вспомнили, за что их учили сражаться и что происходит, когда у народа нет настоящих защитников. Благодарность людей, которым они помогали, заставила гвардейцев вновь ощутить себя достойными людьми и сплотила их. В тех поселениях, на которые еще не нападали пираты, появление отряда было маленькой демонстрацией того, что Олений замок и гордость Видящих все еще существуют. В таких городках и поселках возводились самодельные укрепления, куда люди могли отступить во время набега, чтобы получить хотя бы маленький шанс защитить себя.

Нет никаких свидетельств того, что думал лорд Брайт относительно деятельности леди Пейшенс, которая никогда не обращаюсь к нему за официальным разрешением на эти экспедиции. Она ездила для собственного удовольствия, стражники сопровождали ее добровольно и добровольно же делали все, о чем она просила их в поселках. По мере того как доверие между леди Пейшенс и стражниками крепло, некоторые стали исполнять для нее «поручения». Такое поручение могло состоять в доставке посланий в замки Риппона, Бернса и даже Шокса или в сборе новостей о том, как снабжаются прибрежные города и что происходит в Бакке. Ее гонцы пробирались через оккупированные территории, подвергаясь серьезной опасности. Часто им надлежало вручить адресатам личный знак леди Пейшенс — ветку плюща, который она весь год выращивала в своих комнатах. О так называемых «гонцах плюща» сложено несколько баллад, рассказывающих об их храбрости и находчивости и напоминающих о том, что даже самые высокие и крепкие стены в конце концов сдаются всепобеждающему плющу. Может быть, самым известным стал подвиг Пенси, самой юной посланницы Пейшенс. В возрасте одиннадцати лет она прошла весь путь до ледяных пещер, в которых скрывалась герцогиня Бернса, чтобы принести ей сообщение о том, где и когда причалят корабли с припасами. Часть этого пути Пенси проехала в пиратском фургоне, груженном мешками с зерном. Она бежала из самого сердца лагеря пиратов, а перед этим подожгла палатку их вождя, чтобы отомстить за своих «перекованных» родителей. Пенси не дожила до тринадцати лет, но подвиги ее будут помнить долго.

Другие гвардейцы помогали Пейшенс продавать ее драгоценности и родовые земли. Полученные деньги она потом использовала «как ей вздумается, потому что это ее право» — так она однажды сказала лорду Брайту. Она покупала зерно и овец во внутренних землях, и ее добровольцы следили за погрузкой и распределением этих запасов. Корабли с провиантом давали надежду защитникам прибрежных городов. Пейшенс расплачивалась подарками с каменщиками и плотниками, которые помогали восстанавливать разрушенные поселки. И она платила — немного, но с искренней благодарностью — тем стражникам, которые вызывались помогать ей.

К этому времени знак плюща вошел в обиход стражи Оленьего замка, и таким образом то, что уже являлось неоспоримым фактом, стало общеизвестным. Эти мужчины и женщины были гвардией леди Пейшенс, которая платила им, если у нее находились деньги, и которая, что было гораздо важнее для них, ценила их, опиралась на них, лечила, если они бывали ранены, и защищала своим острым языком от всякого, кто отзывался о них неуважительно. Такова была основа ее влияния и силы, которую она в результате обрела. «Башни редко крошатся снизу вверх», — часто говорила она, уверяя, что это изречение принадлежит принцу Чивэлу.

Мы хорошо выспались, и желудки наши были полны. У нас не было необходимости охотиться, и мы шли всю ночь, держась в стороне от дороги, и были гораздо более осторожны, чем прежде, так что не встретили никаких «перекованных». Огромная белая луна освещала наш путь. Мы двигались как единое существо, вбирая в себя все запахи и звуки. Ледяная решимость, охватившая меня, передалась и Ночному Волку. Я перестал беспечно трубить ему о своих намерениях, но мы могли думать о них как бы между прочим. Это был совсем другой охотничий азарт, вызванный совсем другим голодом. В ту ночь мы прошли мили под пристальным взглядом луны.

В этом была солдатская логика, стратегия, которую одобрил бы Верити. Уилл знал, что я жив. Но сообщит ли он об этом остальным членам круга и даже Регалу? Я подозревал, что он жаждет высосать мою Силу, как Джастин и Сирен высосали Силу короля Шрюда. Мне казалось, что в этом они находят какое-то извращенное удовольствие, и Уилл хочет смаковать его в одиночку. Я был почти уверен, что он будет искать меня и найдет, где бы я ни прятался. Он знал также, что я боюсь его, однако, скорее всего, не ждал, что я выйду прямо на него с целью убить не только его самого и весь круг Силы, но и Регала. Мой быстрый проход к Тредфорду, вероятно, был лучшей стратегией.